Этическое сознание эпохи Средневековья и Возрождения
Источник: Этика: Учеб. пособие/Т.В. Мишаткина, З.В. Бражникова, Э90 Н.И. Мушинский и др.; Под ред. Т.В. Мишаткиной, Я.С. Яскевич. — Мн.: Новое знание, 2002. — 509 с.
Этика V — XV вв.
представляет собой противоречивое явление. Основные ее положения оформились в
патристике — учениях «отцов церкви» (латиноязычных: Тертуллиан, Иероним,
Августин и грекоязычных: Ориген, Афанасий Великий, Иоанн Златоуст и др.). Они
вели активную полемику с рационалистической традицией античности и язычеством и
отстаивали религиозный подход и христианские ценности, разрабатывая основы
универсальной морали.
Основные идеи
патристики выразились в известном афоризме Тертуллиана «Верую, ибо нелепо!»,
означавшем полный отказ от научно-рационалистического подхода античности к
проблемам морали. Эти идеи первоначально развивал и Августин Блаженный (354 —
430) в работах «Исповедь» и «О граде божьем».
Мир, по мнению
Августина, изначально создан Богом (в процессе так называемого акта креации,
или творения). Бог является средоточием высшего блага. Зло существует только
божьим попущением, не самостоятельно, а для того, чтобы испытать человека и
отличить грешников от праведников. Человек, созданный по образу и подобию
божьему, обладает свободной волей и может осуществлять моральный выбор между
добром и злом. Все люди, даже младенцы, изначально прокляты вследствие
первородного греха, совершенного их прародителями Адамом и Евой. Однако Бог
посылает в мир своего сына Иисуса Христа, чтобы даровать человечеству спасение.
Иисус дополняет основные ветхозаветные заповеди (не убивай, не прелюбодействуй,
не кради, не лжесвидетельствуй, люби ближнего своего и др.) заповедями Нового
Завета: «Любите врагов наших», «Не противься злому» и др. Уверовавшие в Христа
выходят из «града земного» (Римская империя), основанного «на любви к себе,
доведенной до презрения к Богу», и образуют «град Божий» — духовную общность,
основанную на «любви к Богу, доведенной до презрения к себе». Однако человек не
может принять Христа своей волей, ему нужна для этого Божья благодать. Все
решает только Бог, поэтому в реальной жизни невозможно отличить нечестивых от праведных
и объяснить, почему Бог одних спасает, а других ввергает в геенну огненную.
Можно только верить в Бога, следовать христианским заповедям всеобщей любви и
надеяться на Божье милосердие.
Постепенно
патристика, так и не приняв индивидуалистической направленности позднеантичной
этики, начинает более благосклонно относиться к ее аристотелевской версии и
учению Платона об объективно заданном порядке вещей. Отцы церкви усматривали
ошибку античных авторов в том, что, постигая этот порядок, они не понимали, что
он — Божественный, что Бог не только Создатель, но и Учитель. Отсюда — задача
переосмысления античных идей в свете учения Христа. Необходимо вписать этику в
отношение человека к Богу и понять, что она не может претендовать на роль
первой дисциплины: таковой остается теология. Один Бог есть высшее благо. И
отношением к Нему (правильным, когда Он признается и почитается в качестве
высшего блага, и неправильным, когда к Нему нет должного уважения) определяются
нравы, добродетели и пороки души, добрые и злые дела человека. Христианская
мысль средневековья исходит, таким образом, из убеждения, что этика и мораль не
содержат свои основания в самих себе, и только в соотнесенности с теологией они могут очерчивать границы между
хорошим и плохим. Такая установка была превалирующей в средневековье и
специфичной для него, но она не оставалась единственной.
В результате
крестовых походов, под влиянием мусульманских мыслителей IX — X вв.
(Аль-Фараби, Ибн-Сина и др.) в Европе происходит существенное расширение
мировоззренческого горизонта. В стенах средневековых католических университетов
предпринимается своеобразная попытка вернуть в широкий научный обиход
аристотелевское наследие. Католическая этика в рамках схоластики (П. Абеляр,
Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский и др.) нновь привлекает методологию
античности и возрождает этико-рационалистические традиции. В XII — XIII вв.
догматы христианской религии становятся объектом научно-философского анализа.
Величайший
представитель схоластики Фома Аквинский (1225 — 1274) в работах «Сумма
теологии» и «Сумма против язычников», используя этику Аристотеля,
интерпретирует в духе христианства античное учение о добродетели. Умственные и
нравственные добродетели, выдвинутые в свое время Платоном (мудрость,
благоразумие, справедливость, мужество), он дополняет еще тремя,
теологическими: верой, надеждой, любовью. Аквинат видит в этике моральную
философию, рассматривающую волевые и разумные действия человека, организованные
их нацеленностью на единое и высшее Благо — Бога.
Схоластические
попытки соединить науку и религию не были достаточно эффективными, порождая
множество затруднений в обеих областях. Как реакция на этот подход возникли
мистические течения (Мейстер Экхарт, Я. Бёме), тесно связанные со
средневековыми ересями. В XV в. «ереси» нашли завершение в этике протестантизма
(М. Лютер, Кальвин), ориентированной на индивидуальное иррациональное
богопознание и трудовую активность в обыденной жизни.
В XIV — XV вв.
этической проблематикой начали заниматься не только служители церкви, но и
представители светской культуры — художники, ученые, политики. От вопросов
теологии они постепенно обратились к изучению проблемы человека, поэтому их
часто называют гуманистами. В их творчестве, реализующем принцип
антропоцентризма (от греч. antropos — человек), человек в значительной степени
заменил собой божественные сущности: художественная литература обратилась к
повседневным сюжетам, изобразительное искусство придало религиозным персонажам
черты обычных людей, в научных трактатах окружающая Вселенная — «макрокосм»
уподобилась «микрокосму» — внутреннему миру отдельного человека. Подобные
тенденции нашли широкое выражение в творчестве Данте, Петрарки, Боккаччо,
Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля — в Италии; Сервантеса — в Испании;
Томаса Мора, Шекспира — в Англии; Николая Кузанского — в Германии; Эразма
Роттердамского — в Голландии. Их взгляды отразились и в этических концепциях
той эпохи. Поскольку многие из этих мыслителей критически относились к
средневековому религиозному наследию и призывали к возвращению высоких образцов
античной культуры, за указанным историческим периодом закрепилось название
Возрождения, или Ренессанса.
Исследуя проблемы
морали, этика Возрождения использовала научно-философское учение Платона и
неоплатоников (в противоположность средневековой схоластике, опиравшейся на
Аристотеля). При этом она испытывала сильное влияние мистики поздней
античности: изучение природы трактовалось как «естественная магия», широко
практиковалась астрология и алхимия. Мишель Монтень, Нострадамус, Джордано
Бруно, Яков Бёме обожествляли окружающую природу в духе пантеизма, наполняли ее
таинственным и непостижимым смыслом. Однако по мере развития новых научных
технологий ренессансными мыслителями были сделаны многие открытия, значительно
выходящие за рамки античного наследия, которые отразились и в области этики,
отказавшейся от бесплодного построения схоластических концепций и связавшей
исследование моральной проблематики с развитием естественных наук и
гуманистикой.
В этике
Возрождения невиданную ранее ценность обретает человеческая личность: никогда
еще не было в философии и искусстве такого интереса к человеку во всех его
проявлениях. Не случайно с гуманизмом Возрождения связан культ красоты
человеческого лица и тела. Изощренный художественный вкус наслаждается
уникальностью и своеобразием человека не только на полотнах великих мастеров,
но и в обыденной жизни. Оригинальность, яркая индивидуальность становятся в это
время особенно важными в системе моральных ценностей.
Борьба чувств и
долга, страсти и разума привлекает внимание выдающихся художников и философов.
Все большее место в их творчестве занимают любовь и ненависть человека к
человеку, скрупулезно исследуются их причины и механизмы, определяющие
отношения людей. Все оттенки любовного переживания, стремления, томления
находим мы в сонетах Петрарки. Подлинная анатомия человеческих страстей — от
низменных до самых высоких, хитросплетения взаимоотношений и интриг, блестящее
искусство скрывать или, наоборот, внушать свои мысли собеседнику содержатся в
трагедиях и комедиях Шекспира.
Человек
Возрождения — яркая личность, которая выступает в качестве творца своей жизни и
судьбы, сама определяет свое место в мире, а значит, и свои отношения с ним. На
это способны только «весьма сильные люди, гиганты мысли и дела — титаны земного
самоутверждения человека», — так характеризовал этот тип личности выдающийся
философ А.Ф. Лосев.
Но он же отмечал,
что «этот титанизм был в эпоху Ренессанса явлением слишком стихийным, чтобы
проявлять себя только строго и безукоризненно, только принципиально и красиво и
всегда целесообразно. Та же самая титаническая сила имела в эпоху Ренессанса и
свою отрицательную сторону». Эту отрицательную или «обратную сторону»
возрожденческого титанизма философ видел в том, что «Возрождение прославилось
своими бытовыми типами коварства, вероломства, убийства из-за угла, невероятной
мстительности и жестокости, авантюризма и всякого разгула страстей».
Эпоха Возрождения
отличается также обращением к социальной, гражданственной тематике, роль
которой в нравственной культуре общества во времена средневековья была невелика
(особенно по сравнению с религиозной тематикой). Правда, ренессансные
представления о перспективах общественного развития и социально-нравственных
идеалах базируются на двух крайностях. С одной стороны, это утопические иллюзии
Т. Кампанеллы и Т. Мора. С другой — идеи «сильного государства» Н. Макиавелли.
Н. Макиавелли
(1469 — 1527) положил начало новым принципам взаимодействия морали и политики.
В работе «Государь» он отрицает ведущую роль религии и церкви в формировании
нравственно совершенной личности, утверждая, что это является прерогативой
сильного централизованного государства.
Основной задачей
он считал построение прогрессивных общественных отношений во главе с могущественным
и добродетельным правителем, способным бороться
с феодальной обособленностью, защищать подданных от внешнеполитической
опасности. Во имя этой возвышенной цели, критикуя христианский принцип
«непротивления злу насилием», итальянский мыслитель не только оправдывал, но и
поощрял политику правящего клана Борджиа, отличавшегося «беспощадной
жестокостью» и «неистовой яростью» (А.Ф. Лосев). Макиавелли допускал
использование любых средств, даже выходящих за рамки общепринятой морали,
оправдывая это необходимостью утверждения неограниченной власти. Применение
аморального принципа «цель оправдывает средства» стало синонимом вклада
Макиавелли в область политики как прошлого, так и настоящего.
Английский
философ-гуманист Т. Мор (1478 — 1535) связывал повышение уровня нравственности
с отказом от частной собственности.
В трактате
«Утопия» он описал вымышленный остров, на котором существует выборное
управление, граждане всем владеют сообща, отсутствует деление на богатых и
бедных. По мнению Т. Мора, подобная социальная структура позволила бы
преодолеть моральный кризис общества, предоставить неограниченные возможности
для нравственного развития отдельной личности. Аналогичные идеи высказывал
итальянский гуманист Т. Кампанелла.
Эразм
Роттердамский (1469 — 1536) в сатирическом произведении «Похвала глупости»
выступил с критикой средневековых предрассудков, обличением безнравственного
образа жизни католического духовенства, религиозного фанатизма.
М. Монтень (1533 —
1592) в «Опытах» отрицал греховность человеческой природы, на основе
скептического гедонизма отождествлял добродетель с умеренными удовольствиями,
ограниченными не церковными запретами, а научно-рационалистическим постижением
сущности бытия.
Пробуждая и
культивируя интерес к «внутреннему человеку», его индивидуальному поведению,
эпоха Ренессанса еще не ставит вопрос о сущности, закономерностях и принципах
моральной регуляции личности. Несмотря на это, этика Возрождения занимает
значительное место в мировой духовной культуре. Ее достижения во многом
предопределили успехи этических теорий последующего периода — Нового времени.
